– Мег, – продолжал мистер Дженкинс Второй, – будь уж так добра, разберись наконец с этой дурацкой путаницей и скажи самозванцам, что мистер Дженкинс – это я! Весь этот фарс отнимает чересчур много времени. Ведь мистер Дженкинс – это я, тебе ли не знать?

Она почувствовала, как Прогиноскес отчаянно пытается до нее достучаться:

– Мег, когда ты была совсем собой? Совсем-совсем?

Она зажмурилась и вспомнила тот первый раз, когда Кальвин пришел в гости к Мёрри. Кальвин был отличником по всем предметам, однако слова всегда давались ему лучше чисел, и Мег тогда помогла ему сделать задание по тригонометрии. Поскольку в классе Мег тригонометрию еще не проходили, непринужденность, с которой она решила задачу, стала сюрпризом для Кальвина – одним из многих. Но тогда Мег даже и не думала его удивить. Она была полностью сосредоточена на Кальвине, на том, чем он занят, и, как никогда, чувствовала себя живой и цельной.

– А чем это должно помочь? – спросила она у херувима.

– Думай. Ты ведь тогда не очень хорошо знала Кальвина, да?

– Нет.

– Но ты все-таки любила его, верно?

– Тогда? Да нет, я даже и не думала о любви. Я думала только о тригонометрии.

– Ну и вот! – сказал Прогиноскес, как будто это объясняло самую суть любви.

– Но я не могу думать о тригонометрии с мистером Дженкинсом. И полюбить его я никак не могу.

– Меня-то ты любишь.

– Прого, но ты так ужасен, что тебя нельзя не полюбить.

– Он тоже. И тебе нужно дать ему Имя.

К двум мистерам Дженкинсам присоединился третий:

– Мег! Только без паники. Послушай меня.

Эти трое стояли бок о бок: совершенно одинаковые, серые, кислые, черствые, заработавшиеся. Что тут любить-то?

– Мег, – сказал мистер Дженкинс Второй, – если ты дашь мне Имя прямо сейчас, я позабочусь о том, чтобы Чарльз Уоллес как можно быстрее получил квалифицированную медицинскую помощь.

– Не так-то это просто, – сказал мистер Дженкинс Третий. – В конце концов, ее родители…

– Понятия не имеют, как разобраться с ситуацией, и даже не подозревают, насколько серьезно положение, – отрезал Второй.

Мистер Дженкинс Третий отмахнулся от возражений:

– Мег, тебе не кажется чрезвычайно странным, что тебе приходится иметь дело со мной сразу в трех лицах?

На этот вопрос, похоже, ответа не было.

Мистер Дженкинс Первый раздраженно передернул плечами.

Мистер Дженкинс Второй сказал:

– На данный момент чрезвычайно важно обсудить самое главное. Сколько нас – это несущественные детали.

Настоящий мистер Дженкинс действительно обожал отметать несущественные детали и обсуждать «самое главное».

Мистер Дженкинс Третий сказал:

– Я тут всего один, и я и есть он. Вот что важнее всего.

– Не считая того мелкого, но существенного факта, что он – это я! – фыркнул Второй. – Это действительно экстраординарное испытание для всех нас. И никто из нас – я имею в виду, из нас с тобой, Маргарет, – не останется прежним. Теперь, когда я встретился с двумя своими зеркальными копиями, это дало мне возможность взглянуть на себя по-новому. Никто из нас не любит смотреть на себя со стороны. Да, ты правильно сделала, что пришла ко мне по поводу своего младшего братика. Он действительно особый ребенок, и я осознал, что был неправ, не понимая этого и относясь к нему соответственно.

– Не доверяй ему! – предостерег Третий.

Второй махнул на него рукой:

– Насколько я помню, мы с тобой… э-э… скажем так, не сошлись во мнениях относительно предметов импорта и экспорта Никарагуа, о которых у тебя спросили на географии. Конечно, ты была совершенно права. Действительно, для чего тебе учить весь этот импорт и экспорт? Я постараюсь не повторять этих ошибок с Чарльзом Уоллесом. Если его интересы так заметно отличаются от интересов других первоклассников, мы попытаемся понять, чему его обучил отец, выдающийся физик. Прости меня за все эти бессмысленные страдания, которые я тебе причинил. Могу тебя заверить, что, если ты дашь мне Имя, Чарльзу Уоллесу будет намного уютнее в школе и здоровье у него сразу улучшится, я уверен.

Мег опасливо смотрела на мистера Дженкинса Второго. Этот мистер Дженкинс и вправду сильно переменился, и перемене этой она не доверяла. С другой стороны, тот скандал из-за Никарагуа она и впрямь помнила как наяву.

– По-моему, джентльмен слишком много обещает![8] – пробормотал Третий.

– Это еще что такое? – вспылил Второй. Первый только смотрел в недоумении.

– Ага! – торжествующе вскричал Третий. – Я так и знал, что он не признает «Гамлета»! Вот он, самозванец!

Мег была совсем не уверена, что настоящий мистер Дженкинс знает «Гамлета» прямо наизусть.

– «Гамлет» – это несущественные детали, – возразил Второй. – Да, раньше я в самом деле бывал раздражителен, но отчего? Только оттого, что я переживал! Ты вот обо мне плохо думаешь, а ведь я в самом деле страдаю, когда кто-то из моих учеников несчастен! – И он шмыгнул носом.

Первый взглянул на него свысока:

– Если бы управление образования и родительский комитет со мной как следует сотрудничали, тогда бы я, возможно, и впрямь мог чего-то добиться!

Мег во все глаза смотрела на этих троих в одинаковых деловых костюмах.

– Это прямо как игра по телевизору…

– Это тебе не игра! – резко возразил Третий. – Ставки слишком высоки!

– А что случится с вами – со всеми троими, – если я дам Имя не тому? – спросила Мег.

На миг показалось, будто все молекулы воздуха в школьном дворе содрогнулись; будто молния пустоты полыхнула над двором, раздирая ткань атмосферы, а потом все сомкнулось вновь. Хотя с виду ничего и не случилось, Мег представила себе мрачного черного стервятника, мелькнувшего в небе.

Мистер Дженкинс Первый сказал:

– Я не верю в сверхъестественное. Но эта ситуация попросту ненормальна!

И его розоватый нос по-кроличьи дернулся от брезгливости.

И тут все трое развернулись и уставились на школу. Дверь черного хода отворилась, и во двор вышел Чарльз Уоллес. Его руку и плечи обвивала Луиза Большая.

– Чарльз! – крикнула Мег.

Все три мистера Дженкинса одновременно вскинули руку и в один голос воскликнули:

– Чарльз Уоллес Мёрри! Ну что опять?

Чарльз Уоллес с интересом посмотрел на эту троицу: